Год назад

Год назад я лежала в постродовой палате, взвинченная и растерянная. Я прислушивалась к звукам за дверью — там плакал ребёнок и в кишках ныло: вдруг мой? (Когда в палату зашла нянечка, я, пьяная от гормонов, даже спросила: «Вы не знаете, это там не мой плачет?». И она, дай ей Бог здоровья, ласково улыбнулась и сказала: «Да что ты, твой лежит под лампой греется. Только что его видела». Я поверила ей безоговорочно).

Спустя час медсестра принесла его — спелёнатого, крепко спящего. Прекрасного. Я схватила свёрток, положила рядом с собой и сладко уснула. После сколько-то часовых родов мне казалось — всё самое сложное позади.

И вот теперь, спустя огромный и великолепный год, как же мне хочется докричаться, достучаться до той измученной, потерявшей много крови девочки, спящей в обнимку со своим первенцем.

Мне хочется сказать ей: ты всё делаешь правильно. Чувству вины предстоит свить гнездо в твоих волосах. Тебе предстоит совершить столько ошибок, боже, столько! Ты будешь постоянно сомневаться. Но ты всё делаешь правильно, даже тогда, когда нет.

И сказать, что за год ей предстоит из великовозрастной девчонки превратиться в молодую женщину. И это превращение очень, очень болезненно. Больнее только схватки с интервалом в минуту. Но она пережила схватки, переживёт и это.

Терпи, ещё сказала бы я ей. Худшие вещи в тебе ещё ухудшатся. Зато хорошие улучшатся во сто крат. Ты поймёшь, что когда надо быть сильной, сил всегда хватает. Ты поймёшь про себя, что ты бесконечная. Что ты прекрасная. Что ты целая. Но до этого ещё далеко. Терпи.

Просто люби этот сопящий свёрток изо всех сил, сходи по нему с ума, меньше думай, только чувствуй. Его послали тебе с высшим смыслом. Этот смысл, он тонок, не всегда очевиден, но будут моменты, когда ты ощутишь его всем сердцем. И эти моменты изменят твою жизнь, убеждения, творчество. Они изменят тебя и будешь новая ты и это будет сложно, но и круто. И баланс между сложно и круто — это теперь вся ты.

А ещё я хотела бы наклониться к тому, кто сопит, завёрнутый в байковые пеленки. Я сказала бы ему… ох, миленький мой, вот что я бы сказала. Тебе, конечно, совсем не просто будет, сложнее, чем нам всем. Но мы с тобой всё преодолеем, понимаешь? Калибровка — работа непростая, но совсем скоро у нас с тобой всё будет лучше всех. Не реви особо, мой хороший, подрастёшь, окрепнешь, вооооот таким станешь сильным — будешь борщ сам есть, щипаться, как гусенок,бегать, как реактивный и гомерически хохотать, когда я тебе дую в пузо.

Всё будет здорово, всё будет правильно. Всё будет.

Как бы мне хотелось всё это сказать — ей, им. Но я не буду. Пусть спят, впереди у них долгий путь.