Куршская коса. Верь северным ветрам

Я заранее знала, что мне понравится Куршская Коса. Млею от сочетания песка и сосен, обожаю северное небо, не люблю жару и томление под жгучим солнцем. Так и произошло – упала в Куршские объятья, оцарапала коленки о жёсткий кустарник на подступах к дюнам, ухнула в восемнадцати градусную воду – и влюбилась, пропала, утонула.

Про что тут писать? Про нашу путешественническую компанию, недавно обогатившуюся двумя шалопаями-голопопами и ещё не вполне к этому привыкшую? А может, про то, что Коса досталась нам сюрпризом? Вернее, сюрприз был Диману – это он женат на Ире 10 лет. А Ира — мастер выдумывать необычные подарки. Ну а нас зацепило рикошетом и потянуло, потащило северным ветром на пустынные песчаные берега.

Я люблю южные ночи, южных людей, спелые фрукты, но вы бы знали, как мало уважаю я южные пляжи! Все эти семачки-трубачки са сгущенкай!, голые, разной степени прожарки тела, погруженные в песок пальцы, наткнувшиеся на окурок или влажную персиковую косточку, тёплый подсолённый морской суп, в котором вяло варишься.

Северные пляжи – это другое! Это простор! Свобода! Красота! Любовь.

Приходишь рано, например, в девять утра. Взгляд летит направо, налево – ни-ко-го. Солнце ласковое, но на палит. Бежишь в воду – холодно! Ухаешь, ныряешь с ощутимым физическим усилием, но уже через полминуты привыкаешь. Чувствуешь свои мышцы – налитые, напряженные. Приходится шевелиться, плыть, а потому на берег возвращаешься бодрым и каким-то поджарым.

Ветер быстро сдувает с кожи капельки. Взамен остаются мурашки.

Мой маленький храбрый Лёлик сдвинул брови и ползёт к кромке воды: сначала кидает камушки, потом осторожно шлёпает, потом – ух ты! – еле успеваю предотвратить олимпийский нырок. Заплачет? Нет, ничего, улыбается, тянется – ещё, мол, хочу. Да пожалуйста, давай зайдём. Бабка сеяла горох и сказала деду ох! Хорррошо!

После водных процедур тянет побродить по лесу. Сосновый лес – вторая после моря любовь. Ступаешь по мху мягко, вдыхаешь густой смолистый запах глубоко. Таращишь глаза — глупое детское сердце надеется на кабанчиков. Случайно влипаешь в тонкую паутину.

А вот кривые сосны, танцующие под неслышимые друидские песни. И слышится шорох мантии, и между стволами мерещится тёмная фигура. Интересно. Жутко.

Хо-ро-шо.

Вечером берём вдоволь копчёной рыбы – окуней, лещей, камбалы. Жирными копчёными пальцами хватаем горячую картошку, болтаем, смеемся. Дети, не без труда уложенные, дрыхнут наверху. За окном бешено пиликает трудолюбивая цикада. Завтра – Калининград, морской музей, модный кофе, много разных дел.

Но сейчас, пока есть минутка – пируем, смеемся, пьём. Перед сном я выглядываю в окно, щурюсь на красноватый месяц, загадываю одну мечту про Куршскую косу. Ничего особенного, что-то личное. С Балтики налетает ветер, подхватывает её и уносит.

Я не спрашиваю, сбудет он её, швырнёт в море или засыплет песком. У северного ветра не спрашивают. В северный ветер верят.

Закрываю окно и иду спать.